— Я плохой человек, Даша. И, если начистоту — вообще сомневаюсь, что из меня получился человек. Но у Миры нет никого, кроме меня. И я бы очень хотел… если вдруг такое случится, что мне придется ее оставить, я бы хотел, чтобы ее окружали хорошие люди. Как ты.
— Оставить? Почему?
— Все, пойду я обратно, а то твой Костик мозги себе сломает, пытаясь понять, что тут происходит. Пока.
И после этого Макс наклонился и поцеловал меня в щеку. Я даже немного отшатнулась от неожиданности.
— Ты же сама первая начала, — он снова улыбнулся. Второй раз за все время нашего знакомства.
Укладываясь спать, я все думала о том, что он сказал. Разве может плохой человек настолько сильно любить кого-то? Как Макс любит Миру. Да, он странный. Жестокий и циничный по отношению ко всем, кроме нее. Но я бы многое отдала за то, чтобы рядом со мной была такая же поддержка.
Перед первым уроком Белов привычно завалился на место рядом:
— Привет!
Я повернулась, ожидая продолжения в виде «обезьяны в очках», «говноумницы» или хотя бы «oh, my fuckin» victim», но он приблизил свою рожу ближе и совершенно серьезно спросил:
— Что там за проблемы с психикой у Макса? Как-то прямо спрашивать я у них не стал, но ты же в курсе. Бля, меня любопытство доконает!
— Белов, — я даже не пыталась скрыть изумление, — ты ничего не перепутал, родной? С каких пор мы с тобой делимся секретиками, как близкие подружки?
— Да ладно тебе, Николаева. Не будь такой злопамятной! — он даже легко хлопнул меня по плечу.
Вчерашнее веселье из меня уже выветрилось полностью, поэтому этот жест чуть не заставил меня блевануть.
— Руки для начала убери, говнюк.
Он послушно отодвинулся.
— Окей, злыдня, окей! Что еще я могу сделать, чтобы ты смилостивилась и не дала мне умереть от любопытства?
Он серьезно, что ли? Типа я вот прямо сейчас могу потребовать что-то от него в обмен на информацию? Я сплю или просто в коме? Перестать надо мной издеваться? Отсесть от меня на другой конец класса? Заставить всех заткнуть свои поганые глотки? Неужели выполнит? Я наклонилась к нему и прошептала с придыханием обольстительницы:
— А ты встань передо мной на колени, и тогда я подумаю.
Белов — мой закадычный враг, мой извечный обидчик и главное действующее лицо моих кошмаров — усмехнулся, поднялся, вышел в проход и… опустился на пол, продолжая смотреть прямо на меня. От удивления я встала, ощущая, как нагнетается тишина вокруг.
— Костик, это че за новый прикол? — раздалось откуда-то сбоку.
— Не прикол, — ответил Костя, но глаза его искрились весельем. Все же это игра — он смотрит, как я поведу себя в такой ситуации. Ох, милый мой, я не подведу!
Шагнула из-за парты, чтобы стоять прямо перед ним, с наслаждением подчеркивая свое положение.
— Знаешь, Белов, это очень мило с твоей стороны, но все же вынуждена тебе отказать. Ты мне совсем не нравишься. Страшный, глупый, злой… тошнотворный, — тишина заполнялась недоуменными перешептываниями.
Да, он сейчас совсем не в той же ситуации, в которой оказалась когда-то я, и ему хватило выдержки продолжать этот театр:
— Подумай еще разок, Николаева! Может, это последний твой шанс? — это угроза будущей расправы за унижение или он просто сводит все в шутку для окружающих? Но мне стало все равно. Кажется, я попросту устала бояться.
— Ой, и что же ты сделаешь, недоносок? — я даже наклонилась к нему. — Настроишь всех против меня? Неужели ты на такое способен?
Со спины к нему уже подошли близнецы.
— Они точно поженятся, как я и предсказывала! — прокомментировала довольная своими вчерашними выводами Мира. — Даша, ну прости ты его уже! Это же так романтично!
Я с негодованием посмотрела на нее. Ведь знает же о моем отношении к этой падали, зачем нагнетает?
— Даша, — вдруг заговорил и Макс. — Передвинь своего раба куда-нибудь в сторону, он мне путь к парте своим раскаявшимся телом перекрывает.
Вот! А вот это уже поддержка! Потому что после этого даже Белов не выдержал и поднялся на ноги, правда, продолжая при этом весело улыбаться. Его «унижение» по факту ни в чьих глазах таковым не было — все оценили это, как шутку, потому что он преподнес это в качестве шутки. Я была довольна, но не до такой степени, чтобы с этого момента начать с ним нормально общаться.
И он сам, похоже, был того же мнения. Потому что едва мы заняли свои места, тут же выхватил мою тетрадь, чтобы изобразить в ней очередную похабщину. Я схватила его за волосы на затылке, он легко оторвал мою руку, но я уже успела забрать свою вещь. Мира повернулась к нам и тихо завыла, как брошенная собачка:
— Надоели уже! Сколько можно?
Белов замер, только когда Макс с грохотом отодвинул свой стул и резко развернулся к нам. Он ухватил Костю за плечо и буквально перебросил на свое место. Возмущение того теперь стало настоящим, но Мира схватила его за локоть, не давая уйти. А потом еще погладила по голове, успокаивая. Тот, вернувшись в свое обычное состояние, показательно громко заурчал и повернулся к нам только за тем, чтобы показать язык. Утренник в детском саду, честное слово.
А я была счастлива до слез — Танаевы впервые встали на мою защиту прямо, хоть и не выступив при этом против Кости. Не потому ли, что я и без них теперь не давала Белову спуска? Наверное, для них я прошла свой экзамен по социализации.
Вынужденное разделение, на самом деле, позитивно сказалось и на Мире, и на Максе. Мире теперь приходилось гораздо больше общаться с другими сверстниками, а значит, и быстрее учиться находить с ними общий язык. Она все больше и больше замечала за собой желание анализировать мотивы и результаты поступков людей, выявлять закономерности. Для нее это было подобно захватывающему научному исследованию, и это удовольствие только упрочило ее место в социуме.